Пиво с коньяком?

Литературная детективно-пивная пауза с Александром Савицким – автором канала Просто Про Пиво.

Коньячок под Пльзенское бархатное

Перечитывал на днях известное произведение, а там:

За обедом Лавр Федотович, выступая против товарища Хлебовводова в практической дискуссии относительно сравнительных преимуществ прожаренного бифштекса перед бифштексом с кровью, стремясь выяснить на деле, какое из этих состояний бифштекса наиболее любимо народом и, следовательно, перспективно, СКУШАЛИ ПОД КОНЬЯЧОК И ПОД ПЛЬЗЕНСКОЕ БАРХАТНОЕ по четыре экспериментальные порции из фонда шеф-повара. Теперь им совсем плохо, лежат пластом и до утра, во всяком случае, на людях появиться не смогут.

Значит так. Пиво с водкой — это классика, тут вопросов нет. Пиво с виски — тоже едва ли нетривиальное сочетание. Но вот коньяк и темное чешское вызывают некоторое удивление и, признаться, даже зависть. Но речь не об этом.

Интересно другое: а какое именно пиво могли пить герои «Сказки о тройке» и что оно собой представляло, что так хорошо сочеталось с коньячком? Авторы на этот вопрос уже, увы, не ответят, но можно сделать некоторые предположения. Итак, что нам известно:

— Повесть писалась и вышла во второй половине 60-х годов.

— В то время действовал ГОСТ 3473-53, в котором дебютировал сорт пива «Бархатное». Это темное пиво с начальной плотностью от 12% и алкоголем около 3% объема.

— В стране на тот момент уже было импортное чешское пиво и существовали заведения, в которых можно было его выпить. Например, в пивном баре «Пльзень», что в парке им. Горького, который братья Стругацкие вполне могли посетить.

— Вместе с тем тогдашняя Чехия (как и нынешняя, впрочем) не баловала большим ассортиментом темных сортов. Было, в частности, темно-красное пиво Granat производства «Будвара» и несколько темных лагеров (tmavé pivo; подробнее о чешской пивной категоризации можно почитать тут). Можно было даже встретить бок и портер, но это для чешского пивоварения все-таки, скорее, экзотика. При этом темные чешские сорта сбраживались слабее, поэтому по сравнению со светлыми, при одинаковых значениях ЭНС, были слаще.

То есть в конце 60-х с чешским пивом советские люди были уже знакомы, как минимум заочно. Так что герои книжки вполне могли пить что-то аутентичное. И тут в качестве идеального варианта напрашивается знаменитый Velvet, но нет: он, во-первых, производится пивоварней Staropramen в Праге, а во-вторых, лишь с конца 90-х — это нам не подходит. Если же брать пиво строго из Пльзени, то вариантов толком не находится: во всяком случае, названий и характеристик конкретных сортов темного пива, варившихся там в 60-х годах, мне отыскать не удалось. Знаменитый Prazdroj, насколько мне известно, в то время никакого «бархатного» не производил. Могло ли «пльзенское бархатное» в советской книжке быть светлым? Едва ли. Пивные ГОСТы однозначно говорили: «барахатное» — темное, да и само слово намекало на низкую, нежную карбонизацию. Так что вряд ли кто-то мог описать этим словом какой-нибудь игристый светлый пилснер.

Таким образом, есть все основания полагать, что речь в тексте шла все-таки о советском сорте «Бархатное». Тем более он был одним из самых легких по алкоголю и при том одним из самых сладких и насыщенных. Это в известном смысле объясняет его сочетаемость с коньяком. Но почему же оно тогда именно «пльзенское», если в Пльзени в то время вроде как не было никакого «бархатного»? Грррм. Затруднение.

Устранить его может следующий факт. Братья Стругацкие выпивали нечасто и в пиве едва ли разбирались достаточно хорошо: Аркадий, вроде, был больше по крепким напиткам, а Борис и вовсе особого интереса к алкоголю не проявлял. Так что не исключено, что в повести фигурирует просто красивое словосочетание, которое они сконструировали из обрывков своих околопивных знаний и впечатлений.

Впрочем, я могу быть не прав, так что вопрос все равно остается открытым. Очень жду интересных версий и предположений в комментариях.

Так или иначе, чувствую неутолимое желание побывать на грядущих новогодних праздниках Лавром Федотовичем.